хрустальный феникс
вчера осталась дома, выспалась. пропылесосила наконец у себя, а то из-за ремонта все приборки концентрируются на их комнату. я вообще не против делать это во всем доме, но уж заведено, что я это делаю иногда.
взяла большой, сладкий, красный перец и свою любимую кружку. сфотографировала и, глядя на фотографию, внимательно перенесла контуры на бумагу. дальше пошло умопомрачение. ярко-красный и белый стали карандашным серым и я ушла в премудрости рисунка простым карандашом. как по книжечке, которую когда-то мама мне купила.
давно я не занималась просто своей техникой рисунка. очень давно. внезапно оказывается, что я могу передавать очертания того, на что смотрю, и не дурак в цвете. очень приятно. но перчик получился недостаточно выразительный, только черенок медаже мама хвалила.
написала по заданию запись из дневника бедного буфетчика, узнавшего о своей смерти от Воланда в «Мастер и Маргарита». когда мама читала, она даже прослезилась. впрочем, пока я писала, мне все время было очень грустно. пропускать через себя тяжело. но приходится, иначе какие из нас художники? да, Пламя?
взяла большой, сладкий, красный перец и свою любимую кружку. сфотографировала и, глядя на фотографию, внимательно перенесла контуры на бумагу. дальше пошло умопомрачение. ярко-красный и белый стали карандашным серым и я ушла в премудрости рисунка простым карандашом. как по книжечке, которую когда-то мама мне купила.
давно я не занималась просто своей техникой рисунка. очень давно. внезапно оказывается, что я могу передавать очертания того, на что смотрю, и не дурак в цвете. очень приятно. но перчик получился недостаточно выразительный, только черенок медаже мама хвалила.
написала по заданию запись из дневника бедного буфетчика, узнавшего о своей смерти от Воланда в «Мастер и Маргарита». когда мама читала, она даже прослезилась. впрочем, пока я писала, мне все время было очень грустно. пропускать через себя тяжело. но приходится, иначе какие из нас художники? да, Пламя?